Владимир Соловьев: "Уровень личности падает" Известный телеведущий рассказал газете «Наше время» о своем взгляде на мир

Популярный телеведущий Владимир Соловьев в интервью газете «Наше время» рассказал о том, какой он видит современную Россию, ее народ и политиков, чиновников и бизнесменов, интеллигенцию и молодежь. «Народ как был по своей природе частью феодального устройства, так и остался... Есть очень большая проблема. Гигантская, я бы сказал, трагическая. Она выглядит так: чиновники стали бизнесменами. И Россия идет в сторону откровенного чиновничьего феодализма», - уверен Соловьев. - Владимир Рудольфович, по утверждению ряда отечественных СМИ, Ванга предсказывала, что к 2050 году Россия станет ведущей мировой державой. Как вы это пророчество расцениваете? - Я могу так же уверенно предсказать что-то насчет 2350 года. Убедительно говорить о 3000 годе. И вообще, чем дальше год, тем убедительнее будет моя речь. - И все-таки есть под этим предсказанием Ванги какая-то реальная основа или это абсолютно несбыточные мечты? - Когда мы говорим об истории как таковой, сослагательное наклонение всегда присутствует. Любая страна может совершенно неожиданно стать великой мировой державой. Тем более страна, обладающая для этого всеми необходимыми предпосылками. В частности, размером. Проблема в другом. Стать великой державой России мешает ее население. Но она и сейчас великая мировая держава. И в каких-то областях она первая. И она всегда такой была. Всегда был спор между людьми, которые считали, что Россия – номер один в мире, и людьми, которые говорили: «Да что вы, что вы, посмотрите вокруг». То есть это вопрос субъективности оценок. Вы посмотрите, насколько быстро и жестко государство в своем самом пошлом виде возвращается в экономику. Возвращается в общественное сознание. Под бурные аплодисменты народа. Потому что народ, как был по своей природе частью феодального устройства, так им и остался. Поэтому сказать, что Россия будет великой, конечно, можно. Все может быть. Но в 2050 году у меня немного шансов это лицезреть. - Люди в возрасте нередко сетуют, что, мол, не та молодежь пошла. А она просто другая, под стать своему времени. В каком направлении будет развиваться российская молодежь? - Она не другая. Она абсолютно такая же. Молодежь, как это ни странно, всегда другая по отношению к поколению, которое когда-то было молодым. Но по сути она всегда такая же. А если рассматривать со времен Адама, то человечество становится все хуже. Уровень личности падает. Таких героев, каких нам дарил, скажем, Ветхий Завет, если брать другие исторические эпохи, древние Греция, Рим, Средние века, все меньше и меньше. То есть людей все больше, а масштаб личности все меньше. Это данность. Тут важно понять: технически мы становимся совершеннее, а духовно – беднее. Мы подменяем духовную мощь техническим могуществом. То есть то, что раньше мог делать Моисей или Авраам движением души и концентрацией воли, мы сегодня делаем, используя разнообразные механизмы. - Нашему народу присуща особенная духовность. Не размоет ее потребительская психология, воцарившаяся в стране? - А у кого религия не духовная? Я такой не знаю. Протестантизм прагматичен? Это традиционное заблуждение. Пожалуй, самая духовная из религий, представляющих собой христианские ответвления, - это протестантская. Протестантство ближе всего к иудаизму: в той же доктрине, что мало просто любить Бога. Изволь каждым своим деянием ему служить. А не тогда, когда пришел в церковь, и здесь у тебя слезки покапали. Нет. Бог все время с тобой. Поэтому протестанту нельзя быть подонком. Он каждый день тяжело трудится, потому что в этом и есть его предназначение. Иудаизм чем интересен? Тем, что никогда не пытался вербовать себе сторонников. Надо четко понимать, что иудаизм – это тяжелейшая религия. Где ты постоянно должен Богу. Вот когда ты действительно любишь человека, ты же для него делаешь все не потому, что заставляют, а потому, что не можешь иначе. Вот также надо относиться к Богу. И протестантство так ориентирует. Ты не можешь, как в католицизме, купить себе индульгенцию. Или, как в православии, замолить грехи. Изволь сразу жить правильно. - Читать люди сегодня тоже ленятся. В метро гораздо реже встретишь человека, читающего книгу. Раньше таких было чуть ли не большинство. Вполне возможно, что вскоре у нас, как в Америке, люди будут вместо газет и книг тупо разглядывать комиксы. - А что в этом плохого? И раньше-то читали всякую гадость. Мы с вами всегда ужасаемся чему? Тому, что оказываемся не в своем социальном слое. Посмотрите, кто раньше ездил в метро? И кто ездит в метро сейчас? Это трагедия обнищания социального слоя. Раньше в метро, которое было чистое, светлое, удобное, ездили интеллигентные люди на работу, за которую им платили достойные деньги. Они себя уважали. Они могли сидя, либо даже стоя читать газету, книжечку. Никто не грубил. Их никто не толкал. Но произошла жесточайшая люмпенизация того социального слоя, который был главным читателем. Сегодня им уже не до чтения. - В фильме «Москва слезам не верит» один из героев по имени Рудольф утверждает, что исчезнет театр, радио, искусство и останется одно телевидение. Сегодня жизнь нашу серьезно меняет Интернет. Не несет ли он в себе угрозу поглощения других видов масс-медиа и живого искусства? - Никто никуда не уходит. Резиновые женщины не вытеснили настоящих, а порнолитература не заменила истинные отношения. Секс по телефону никогда не вытеснит любви. Откройте собственный гардероб: там обязательно найдутся джинсы, которые не вытеснили официальные костюмы, и никогда не вытеснят туфли спортивных кроссовок. Интернет - это всего лишь магазин. Вы приходите в него, как в библиотеку. - В прошлые века Россия могла похвалиться такими громкими литературными именами, как Достоевский, Толстой, Пастернак, Шолохов… Сегодня мы в отечественной литературе что-то не замечаем громких имен. Они появятся? - Лет пятьдесят подождите. Толстой в свое время не считался первым писателем. Пушкин никогда не был при жизни первым. При них на вершине славы были совершенно другие люди. Это нормально. Время расставляет все по своим местам. Сейчас есть великолепные поэты и писатели. Само собой Юрий Поляков. Бесспорно, нельзя не отметить самого выдающегося, на мой взгляд, поэта современности Михаила Генделева. Он израильтянин, но живет в России, пишет на русском языке. Вот он по масштабу соизмерим с Пастернаком, но ближе скорее к Бродскому. - Наш народ предпочитает служить великой идее. Но ее долгое время не было. Сегодня появилась концепция Владислава Суркова, в основе которой лежит принцип суверенной демократии. Каково ваше отношение к этой концепции и насколько она долговременна? - Во-первых, она не новая. То есть де-факто она была всегда. Просто сейчас она оформлена. Очень талантливо Дугин у меня на передаче сформулировал: суверенная - потому, что народы разные, поэтому у каждого есть своя форма проявления демократии. А кто с этим будет спорить? Конечно, страна должна быть демократична. Но при этом необходимо сохранять свою независимость как государства, иметь собственную внешнюю и внутреннюю политику. - А глобализация не поглотит эту суверенность? - Нет. Глобализация вообще стала уже откатываться. Европейское сообщество доказало свою нежизнеспособность по этому поводу. И это никому не надо. - Вы много общаетесь с нашими политиками… - Много. Политиков меньше, чем я общаюсь. - Изменится ли после парламентских и особенно президентских выборов политический ландшафт в стране и как именно? - Это очень сложный вопрос. Здесь у нас получается развилка. Если победит технократическая тенденция, то политики будут меньше трибунами и все больше грамотными, профессиональными юристами и экономистами. И тогда у страны появится шанс жить нормально. Либо всех сметет мутная волна. Есть очень большая проблема. Гигантская, я бы сказал, трагическая. Она выглядит так: чиновники стали бизнесменами. И Россия идет в сторону откровенного чиновничьего феодализма. Тогда политики вообще не будут нужны. Они пересядут в чиновничьи кресла. А чиновники станут зажравшимися наглыми феодалами, которым наплевать на любые механизмы контроля. - Уже который год лидеры демократического стана никак не могут между собой договориться. Правые терпят на политической арене полное фиаско. На ваш взгляд - это будет долго продолжаться? - У нас нет правых партий вообще. У нас нет ни одного лидера правых. - Но это ненормально. Для стабильного развития общества должен быть не только левый политический фланг и центристы, но и правый фланг. В правых силах есть потребность? - А откуда они должны появиться? Потребность появляется, когда появляется лидер. А если нет лидера, то и потребности нет. Вот мы говорим каждый раз: «Есть потребность в правых». Хорошо. Кто правые? Хакамада? Это просто милая, замечательная женщина. Правые должны быть. Но правые это кто? Понимаете, нельзя их придумать. - Правые по сути должны представлять интересы среднего и малого бизнеса. - Но средний и малый бизнес не может это движение профинансировать. - То есть у нас правая политическая ниша будет еще долго пустовать? - Это не так. Будут появляться люди, которые внешне кажутся правыми. Ну не знаю, может, тот же Михаил Барщевский. Вы посмотрите, люди, которые объективно являются лидерами правых, сейчас находятся в рядах «Единой России». Тот же Жуков, Груздев - правые, Мединский - тоже. И можно этот список продолжать, таких людей ведь много. Они все - правые. Но при этом что им делать в том же СПС? Абсолютно нечего. Да, они правые, но они - не олигархи. Им не по дороге с олигархическим колхозом. - На Западе существуют уже вековые традиции защиты прав граждан через суд. Там суд стоит на страже законных интересов человека. У нас с этим дела обстоят неважно. Но сейчас в России у власти, включая первое лицо государства, много юристов по образованию. Казалось бы, есть все шансы построить цивилизованные правовые отношения в стране? - Они и пытаются. Пытаются назначить в арбитраж Антона Иванова, который стремится много сделать в этом направлении. Но вы поймите, нельзя сделать то, чего не было веками, за два дня. - То есть созревать до этого мы будем еще долго? - Нет. Мы как раз пытаемся в данном направлении двигаться. Здесь надо менять какие-то принципиальные вещи. Не только законы, правоприменительную практику, судейский корпус, но и сам подход. Может, следует переходить на прецедентное право. Проблема в том, что у нас его нет. Зато есть другое. В 90-е годы ряд крупных олигархических структур сделали все возможное для того, чтобы приватизировать судейский корпус. - А западникам наш бесконечный экстрим, наверное, интересен? - На самом деле, на Западе не интересен наш экстрим. Мы вообще там никому не интересны. Так же, как и нам, по крайне мере большинству населения страны, Запад глубоко безразличен. И это нормально. Людей должна волновать семья, работа. А если проснешься и с утра думаешь: «Как меня положение в Анголе беспокоит», лучше к врачу сходить.

14.11.2006, Евгений Великанов Деловая газета «Взгляд»